Малышка и Карлссон - Страница 110

110

– Да, Эдуард Георгиевич.

– Тогда можете идти.

«Не уходи!» – взглядом попросила ее Катя. Но Карина, улыбнувшись ей краем рта, безропотно покинула зал.

– Еще буквально пятнадцать минут, Катенька… – извиняющимся тоном сказал Селгарин.

– Я есть хочу! – капризно заявила Катя. – И вы так мне ничего и не объяснили. Что мне надо будет делать?

– Что обычно делают фотомодели? – пожал плечами Селгарин. – Вас зовут, выходите, улыбаетесь, позируете и уходите. А насчет еды… Подождите еще час-другой. После праздника будет фуршет. Сейчас не до еды – вот-вот начнется…

– Что начнется?

Селгарин дернул плечом и снова посмотрел в окно, на багровое небо.

«А он волнуется», – отметила Катя.

– Кого мы ждем? – спросила она.

– Моего дальнего родственника. Очень важного человека.

– Того, от которого зависит мое будущее?

– Именно.

– Эдуард Георгиевич, так же нельзя! – воскликнула Катя. – Я сижу тут голодная, ничего не знаю… Кто он? Продюсер?

– Он – потрясающий человек! – с мягкой улыбкой сказал Селгарин. – Такие рождаются раз в тысячелетие…

Селгарин внезапно замолчал. Катя поняла, что он прислушивается. Катя ничего особого не услышала, но Селгарин широко улыбнулся.

– Он приехал, Катенька. Всё. Больше никаких вопросов. Я вас очень прошу. Мой друг этого не любит.

Снаружи раздались шаги, тяжелая дверь распахнулась. В зал вошел невысокий человек средних лет с коротко стриженными белыми волосами. Одет он был просто – черные джинсы, серый джемпер. Взгляд светлых, чуть раскосых глаз был холоден и внимателен. Он быстро оглядел зал, Катю, Селгарина – словно просканировал.

Селгарин порхнул ему навстречу и заговорил на незнакомом языке.

И тут Катя узнала беловолосого. По ее обнаженной спине побежали мурашки: именно он снился ей прошедшей ночью.

– Ди, ты элегантен, как всегда, – беловолосый одобрительно похлопал Селгарина по плечу. – Извини, что опоздал. Стоял в пробке на Большом. А это и есть твоя потрясающая девица?

– Тебе нравится? – с волнением в голосе спросил Селгарин.

Беловолосый пронзил Катю своими ледяными глазами.

– Да, – произнес он после паузы. – Она мне нравится. Спасибо, друг, угодил.

Селгарин вздохнул с облегчением, заулыбался.

А вот Кате улыбаться не хотелось. Беловолосый пробудил в ней подозрения, которые рассеяла было Карина. «Человек, от которого зависит всё ее будущее», показался Кате неприятным, более того – опасным.

«Ни за какие коврижки не стану на него работать, – подумала она. – Выступлю – и сразу уеду к Лейке. Потеряю работу у Сережкиного папаши, из мансарды меня выставят… Ну и пусть. В милицию пусть тоже вызывают. Чего я вообще испугалась? Никто мне ничего не сделает! (В этот момент она даже забыла, что именно ее дважды пытались выкрасть.) В конце концов, я никого не убивала. Расскажу всё про Карлссона – всё равно он мертв, хуже ему не будет. Сниму комнату, на курсы пойду, найду работу… Может, у Карины – фотомоделью…»

За барочной дверью раздалась музыкальная трель.

– Пора! – спохватился Селгарин. – Как только раскроются двери – идите!

Беловолосый обернулся к Кате и по-волчьи улыбнулся. Зубы у него были такие же мелкие и острые, как у Селгарина. И сходство между ними было явное. Ах да, они же родственники…

– Дай мне руку, девица.

Катя беспомощно оглянулась на Селгарина. Тот протянул ей букет и ободряюще улыбнулся. Беловолосый крепко взял Катю за руку. Тепла в этой руке было не больше, чем в наручниках.

– Но я даже сценария не знаю… – пробормотала Катя.

– Просто молчи, – сказал беловолосый, стиснув ее руку. – Молчи и делай то, что тебе велят.

За дверями заиграла музыка, и обе створки медленно распахнулись.

Катя запнулась на пороге. Такого она увидеть не ожидала. Дальние стены зала расплывались в дымке. Пахло можжевельником и лесным костром. Все окна были открыты, и мутный воздух казался кровавым в лучах заходящего солнца. В дальнем конце зала мигал огонек. Кто-то негромко наигрывал на флейте. Катя не увидела музыканта и решила, что это запись. В багровом тумане виднелось что-то темное, вроде арки.

Сперва Кате показалось, что зал пуст. Но когда беловолосый ввел ее внутрь, она поняла, что ошибалась. Люди стояли вдоль стен. Кресел или стульев в зале не было. При появлении Кати и беловолосого присутствующие не стали приветствовать их, как обычно приветствуют главных персонажей представления: ни хлопков, ни возгласов, лишь приглушенное «ах» – словно они все вздохнули одновременно. Почти все присутствующие были молоды, кое-кто показался Кате знакомым. Она увидела Итлинн. Та, не отрываясь, смотрела на беловолосого. Все смотрели только на него – Кати словно не существовало. И как смотрели! Восторженно, со слезами на глазах, кто-то всхлипнул…

Беловолосый хмырь держался непринужденно и высокомерно – как рок-звезда.

Нет, Катя ошиблась. Четверо из присутствующих не взирали на беловолосого, будто на икону. Три молодца в форме секьюрити. И Карина. Она смотрела на Катю. Кате показалось, что Карина плачет. Или это – от дыма?

Селгарин, как призрак, бесшумно появился из дымки, вскинул руку. Внимание зрителей немедленно переключилось на его.

– Приветствую вас, Дети Ши! – провозгласил он. Толпа ответила замирающим стоном и дружно согнулась в низком поклоне.

Катя снова споткнулась.

– Дети Ши! – прошептала она.

– Что? – спросил ее спутник.

– Это Дети Ши!

– Да, – согласился беловолосый. – Что тебя смущает?

– Но почему они вам поклоняются?

110